(no subject)

Была у меня в прошлой жизни такая пластинка:
( Read more... )

"Мелодией" управлял в то время уже Фрумкин, потому что у Гараняна наступил период, когда он решил опять взять в руки шашки, то есть альт, и пойти в чуваки, вместо того, чтобы скушненько светиться в телевизоре во фраке.

И была на ней, кроме прочей прелести (например, того же Фрумкина, играющего Wave, или, как говорил один мой знакомый, "Вáве", на мелодике), очень милая аранжировка "Gentle Rain":
( Read more... )

Соло Гурбелошвили, заигранное, выучилось наизусть. А обработка, написано, Садыхова. Вот, думал я, молодец какой.

Потом, впрочем, выяснилось, что это, скорее всего, не он молодец.
( Read more... )

Да, молодой и неизвестный гитарист, выйдя на сцену "Клуба на Брестской" вместе с Кузнецовым, в какой-то момент сыграл квадрат в точности снятого соло самого Кузнецова, тоже двадцатилетней давности. Но здесь-то люди уже опытные и уважаемые, нельзя сказать, что они на этом тренировались. Тем более, что по крайней мере некоторые обработки на этом диске, насколько мне известно, самостоятельные.

Хотя, на самом деле, это все навеяно вчерашней случайной цитатой из Тисдэйл, и сегодняшней погодой за окном.

(no subject)

Была у меня в прошлой жизни такая пластинка:
( Read more... )

"Мелодией" управлял в то время уже Фрумкин, потому что у Гараняна наступил период, когда он решил опять взять в руки шашки, то есть альт, и пойти в чуваки, вместо того, чтобы скушненько светиться в телевизоре во фраке.

И была на ней, кроме прочей прелести (например, того же Фрумкина, играющего Wave, или, как говорил один мой знакомый, "Вáве", на мелодике), очень милая аранжировка "Gentle Rain":
( Read more... )

Соло Гурбелошвили, заигранное, выучилось наизусть. А обработка, написано, Садыхова. Вот, думал я, молодец какой.

Потом, впрочем, выяснилось, что это, скорее всего, не он молодец.
( Read more... )

Да, молодой и неизвестный гитарист, выйдя на сцену "Клуба на Брестской" вместе с Кузнецовым, в какой-то момент сыграл квадрат в точности снятого соло самого Кузнецова, тоже двадцатилетней давности. Но здесь-то люди уже опытные и уважаемые, нельзя сказать, что они на этом тренировались. Тем более, что по крайней мере некоторые обработки на этом диске, насколько мне известно, самостоятельные.

Хотя, на самом деле, это все навеяно вчерашней случайной цитатой из Тисдэйл, и сегодняшней погодой за окном.

(no subject)

А, вот понимание еще пришло, в полугорячечной ночи в лейпцигской гостинице - один из тех моментов, когда, забывшись, осознаешь, что вселенная, наконец, улеглась, покружившись на месте, как собака, а потом, очнувшись, понимаешь, что вскочила снова, да и не ложилась вовсе, - и на этот раз выдержало испытание действительностью.

Меня давно мучает мысль, каким образом писатели заканчивают работу. В каком-то смысле, единственная линия поведения, которая была мне понятна, казалась последовательной и логичной - это несчастный чумной Гран(д) со своим романом. Par une belle matinée du mois de mai, une élégante amazone parcourait, sur une superbe jument alezane... (Кстати, в дополнение к книгам, которые собирал недавно petro_gulak; есть даже реконструкция/деконструкция, In Memoriam Joseph Grand) Очевидная невозможность продвинуться дальше этой первой фразы - пока она не станет шапки-долой, то есть, никогда - и воплощала в себе нереальность "отпускания" текста.

Так вот, все очень просто; на границе между сознанием и темнотой вспомнил, как физически ясно слова складываются в строки при переводе, особенно стихотворном - а почему так? - да понятно, почему, потому, что все мысли завершены (и даже сказаны однажды, вот они, на листе - но это не есть главное, откровение не в этом, дальше, дальше!) - а разве могут слова выразить их иначе, если чувство, ощущение определены однозначно? - конечно же, нет, способ выражения вторичен, полностью подчинен - а стало быть, стихи возможны только в таком виде, в каком существуют, если точно знать, о чем они - а стало быть, и любая писательская работа, обладающая четкостью стихотворной - определи, что, и как будет само, так, что переделывать его будет не только бессмысленно, но и тщетно.

Мысль изреченная есть мысль.

(no subject)

А, вот понимание еще пришло, в полугорячечной ночи в лейпцигской гостинице - один из тех моментов, когда, забывшись, осознаешь, что вселенная, наконец, улеглась, покружившись на месте, как собака, а потом, очнувшись, понимаешь, что вскочила снова, да и не ложилась вовсе, - и на этот раз выдержало испытание действительностью.

Меня давно мучает мысль, каким образом писатели заканчивают работу. В каком-то смысле, единственная линия поведения, которая была мне понятна, казалась последовательной и логичной - это несчастный чумной Гран(д) со своим романом. Par une belle matinée du mois de mai, une élégante amazone parcourait, sur une superbe jument alezane... (Кстати, в дополнение к книгам, которые собирал недавно petro_gulak; есть даже реконструкция/деконструкция, In Memoriam Joseph Grand) Очевидная невозможность продвинуться дальше этой первой фразы - пока она не станет шапки-долой, то есть, никогда - и воплощала в себе нереальность "отпускания" текста.

Так вот, все очень просто; на границе между сознанием и темнотой вспомнил, как физически ясно слова складываются в строки при переводе, особенно стихотворном - а почему так? - да понятно, почему, потому, что все мысли завершены (и даже сказаны однажды, вот они, на листе - но это не есть главное, откровение не в этом, дальше, дальше!) - а разве могут слова выразить их иначе, если чувство, ощущение определены однозначно? - конечно же, нет, способ выражения вторичен, полностью подчинен - а стало быть, стихи возможны только в таком виде, в каком существуют, если точно знать, о чем они - а стало быть, и любая писательская работа, обладающая четкостью стихотворной - определи, что, и как будет само, так, что переделывать его будет не только бессмысленно, но и тщетно.

Мысль изреченная есть мысль.

(no subject)

И, продолжая в направлении, в котором уводит Камю - перевести с французского фразу про амазонку правильно, так, как она этого требует, передать ее ритм и поэтику, при всей ее далекости от истинного совершенства, можно, уверен, единственным способом.

Хотя, конечно, это отдельная работа. В рамках всей книги - наверняка не предпринятая, утерянная. А надо бы, как у нас делают с поэтическими вставками - про которые внизу потом пишут "перевод стихотворений такого-то", - отдать кому-нибудь, в параллель.

(no subject)

И, продолжая в направлении, в котором уводит Камю - перевести с французского фразу про амазонку правильно, так, как она этого требует, передать ее ритм и поэтику, при всей ее далекости от истинного совершенства, можно, уверен, единственным способом.

Хотя, конечно, это отдельная работа. В рамках всей книги - наверняка не предпринятая, утерянная. А надо бы, как у нас делают с поэтическими вставками - про которые внизу потом пишут "перевод стихотворений такого-то", - отдать кому-нибудь, в параллель.

(no subject)

На самом деле, похоже, я ничего не разрешил, а только переопределил, как обычно и бывает. Но все же - так, в такой аксиоматике, хотя бы есть надежда, потому что правильность, адекватность перевода оригиналу чувствуется нутром, и возможно, так же чувствуется и созвучность выражаемого выраженному.

Написанному верить тогда, когда написанное верно.

Хм. Хорошенькое дело.

(no subject)

На самом деле, похоже, я ничего не разрешил, а только переопределил, как обычно и бывает. Но все же - так, в такой аксиоматике, хотя бы есть надежда, потому что правильность, адекватность перевода оригиналу чувствуется нутром, и возможно, так же чувствуется и созвучность выражаемого выраженному.

Написанному верить тогда, когда написанное верно.

Хм. Хорошенькое дело.