(no subject)

Я немного повторяюсь, эта цитата была уже здесь, года 3 назад, но теперь мне кажется, что я ее лучше понимаю. В самой злобной (видимо, автор предпочел бы слово "честной" - на это и рассчитывается, это вообще распространенный прием среди "правдорубов", который часто действует на их аудиторию) биографии Чета Бейкера среди многочисленных свидетельств очевидцев (проделана колоссальная работа, с этим спорить бессмысленно; исследователь просидел несколько лет в пыльных архивах, с той лишь разницей, что в этом случае архивы были не бумажными, а человеческими - восстановив, кажется, полностью траекторию своего героя через чужие жизни) есть одно от безымянного трубача, который играл за первым пультом в старшей школе города Редондо, в штате Калифорния, куда Чета перевезли перед войной из родной Оклахомы. Красавчик, которого мать с детства таскала по местным конкурсам художественной самодеятельности (где он, ко всеобщему удовольствию, выпевал несломавшимся голосом изобретательно сконструированные непристойности классической американской эстрады, American Songbook), спортсмен, короче, "чертов удачник" - получил в подарок музыкальный инструмент и пришел на прослушивание в оркестр. Семья была музыкальной (отец - спившийся духовик), но никакого формального образования у ребенка не было. Разучивали в тот день "Руслана и Людмилу" (увертюру, наверное?):

"It's the most incredible thing. The first time through, the guy hardly played a note. The second time he cut my ass. But the worst thing is, he never once pushed the right valves down."
Совершенно поразительно. На первом прогоне он сыграл, может, пару нот. На втором он меня переиграл вчистую. И что самое ужасное - на абсолютно неправильных клапанах.

Так вот, это не злоба и не зависть. Во всяком случае, не в том смысле, какой обычно вкладывают в эти слова. Зависть была бы, если бы не было уточнения. Это - всеобъемлющее недоумение.

В любом виде человеческой деятельности на пути к конечному продукту стоит несколько барьеров. На примере музыки, грубо говоря, это переход между ушами и головой, а потом - между головой и руками. Они снимаются, при достаточном усердии: сначала различать в музыке ноты, параллельно и независимо - ноты играть руками, а потом ноты, этот перевод, внутренний оцифрованный формат (со всеми потерями, неотъемлемо присущими любому компрессионному алгоритму), прогонять по общей шине. Это систематический подход, и он может быть применен к любому искусству. А есть люди, у которых стадия перевода отсутствует, или же, что то же самое, переводчик работает прозрачно, не используя общепринятый lingua franca: художник не мыслит ни линиями, ни мазками, а получается сразу (не в смысле - мгновенно) картина. Бейкер, я уверен, не думал нотами. Этот факт можно только понять, но не почувствовать; при попытке заглянуть внутрь такого функционирования открывается зияющая бездна. Я, пожалуй, ближе всего подходил к этому состоянию (считанное количество раз) даже не во время, а сразу после несколькосекундного промежутка, в продолжение которого удавалось нужным, правильным образом взять несколько нот; ощущение вербализуется как "вот и все". То есть - конец, больше никогда ничего подобного не будет.

Я не к тому, что учиться не нужно. Более того, учиться обязательно - для того, чтобы результат, картина или стихотворение, были понятны; один, последний перевод, изнутри наружу, никто не отменял, иначе получаются безумные пророки. Но это не то обучение, которое обычно имеется в виду; более того, в зависимости от цели оно может быть даже вредным - так, например, написав сотни вступительных сочинений, научишься получать пятерки на экзаменах на филфак, ценой того, что все написанное тобой с той поры будет пятерочным вступительным сочинением. Можно научиться быстро нажимать правильные клапана, но не играть высшей пробы джаз; стать рисовальщиком, но не художником; рифмоплетом, но не поэтом. Нет, это не "от бога"; это всего лишь от богатого, качественно иного внутреннего протокола, интерфейса между собой и собой. Как учиться этому, как разрабатывать это течение - неизвестно; все сознательные шаги в лучшем случае бессмысленны, как попытки сложить тессеракт из развертки.

Я вот однажды видел (в телевизоре), как тренируются шахматисты из первой сотни. Они прогоняют на компьютерном экране партии с такой скоростью, что вся игра занимает несколько секунд, сознательно ломая привязку к отдельным ходам.

Потом, впрочем, это облако, это сознание правильно идущей партии они выражают именно ходами. Так же, как поэты - словами. Которые никто другой не может поставить в таком порядке, даже если отличает ямб от хорея и всю жизнь высококачественно рифмует по сто двенадцать строчек в день и по сборнику в год.

(no subject)

Я немного повторяюсь, эта цитата была уже здесь, года 3 назад, но теперь мне кажется, что я ее лучше понимаю. В самой злобной (видимо, автор предпочел бы слово "честной" - на это и рассчитывается, это вообще распространенный прием среди "правдорубов", который часто действует на их аудиторию) биографии Чета Бейкера среди многочисленных свидетельств очевидцев (проделана колоссальная работа, с этим спорить бессмысленно; исследователь просидел несколько лет в пыльных архивах, с той лишь разницей, что в этом случае архивы были не бумажными, а человеческими - восстановив, кажется, полностью траекторию своего героя через чужие жизни) есть одно от безымянного трубача, который играл за первым пультом в старшей школе города Редондо, в штате Калифорния, куда Чета перевезли перед войной из родной Оклахомы. Красавчик, которого мать с детства таскала по местным конкурсам художественной самодеятельности (где он, ко всеобщему удовольствию, выпевал несломавшимся голосом изобретательно сконструированные непристойности классической американской эстрады, American Songbook), спортсмен, короче, "чертов удачник" - получил в подарок музыкальный инструмент и пришел на прослушивание в оркестр. Семья была музыкальной (отец - спившийся духовик), но никакого формального образования у ребенка не было. Разучивали в тот день "Руслана и Людмилу" (увертюру, наверное?):

"It's the most incredible thing. The first time through, the guy hardly played a note. The second time he cut my ass. But the worst thing is, he never once pushed the right valves down."
Совершенно поразительно. На первом прогоне он сыграл, может, пару нот. На втором он меня переиграл вчистую. И что самое ужасное - на абсолютно неправильных клапанах.

Так вот, это не злоба и не зависть. Во всяком случае, не в том смысле, какой обычно вкладывают в эти слова. Зависть была бы, если бы не было уточнения. Это - всеобъемлющее недоумение.

В любом виде человеческой деятельности на пути к конечному продукту стоит несколько барьеров. На примере музыки, грубо говоря, это переход между ушами и головой, а потом - между головой и руками. Они снимаются, при достаточном усердии: сначала различать в музыке ноты, параллельно и независимо - ноты играть руками, а потом ноты, этот перевод, внутренний оцифрованный формат (со всеми потерями, неотъемлемо присущими любому компрессионному алгоритму), прогонять по общей шине. Это систематический подход, и он может быть применен к любому искусству. А есть люди, у которых стадия перевода отсутствует, или же, что то же самое, переводчик работает прозрачно, не используя общепринятый lingua franca: художник не мыслит ни линиями, ни мазками, а получается сразу (не в смысле - мгновенно) картина. Бейкер, я уверен, не думал нотами. Этот факт можно только понять, но не почувствовать; при попытке заглянуть внутрь такого функционирования открывается зияющая бездна. Я, пожалуй, ближе всего подходил к этому состоянию (считанное количество раз) даже не во время, а сразу после несколькосекундного промежутка, в продолжение которого удавалось нужным, правильным образом взять несколько нот; ощущение вербализуется как "вот и все". То есть - конец, больше никогда ничего подобного не будет.

Я не к тому, что учиться не нужно. Более того, учиться обязательно - для того, чтобы результат, картина или стихотворение, были понятны; один, последний перевод, изнутри наружу, никто не отменял, иначе получаются безумные пророки. Но это не то обучение, которое обычно имеется в виду; более того, в зависимости от цели оно может быть даже вредным - так, например, написав сотни вступительных сочинений, научишься получать пятерки на экзаменах на филфак, ценой того, что все написанное тобой с той поры будет пятерочным вступительным сочинением. Можно научиться быстро нажимать правильные клапана, но не играть высшей пробы джаз; стать рисовальщиком, но не художником; рифмоплетом, но не поэтом. Нет, это не "от бога"; это всего лишь от богатого, качественно иного внутреннего протокола, интерфейса между собой и собой. Как учиться этому, как разрабатывать это течение - неизвестно; все сознательные шаги в лучшем случае бессмысленны, как попытки сложить тессеракт из развертки.

Я вот однажды видел (в телевизоре), как тренируются шахматисты из первой сотни. Они прогоняют на компьютерном экране партии с такой скоростью, что вся игра занимает несколько секунд, сознательно ломая привязку к отдельным ходам.

Потом, впрочем, это облако, это сознание правильно идущей партии они выражают именно ходами. Так же, как поэты - словами. Которые никто другой не может поставить в таком порядке, даже если отличает ямб от хорея и всю жизнь высококачественно рифмует по сто двенадцать строчек в день и по сборнику в год.