(no subject)

Набрел на полке на глянцевых, подклеенных-переклеенных, в мягкой обложке АБС, вывезенных с собой еще ("Миллиард лет" - "Пикник" - "ТББ"); уже не помню, как достались, но не из последних была удача, раннеинститутские годы, остальное-то почти все приходилось ныкать на день-ночь "на почитать"; и стояли эти книжицы потом в обменниках (те, что сохранились; рассыпались на страницы при первом открытии) как бы не на четвертой даже полке. Но не в этом дело; увидел, что тираж - 100 тысяч. То есть, сейчас это заоблачный бестселлер; посмотрел на постсоветского Пелевина: в "черном" "Вагриусе" - по 10 тысяч, красно-бело-синее "Поколение" (долгожданное, заранее расхваленное) - 35.

Но дело даже и не в этом, а задумался о тиражах в том виде, в котором они существовали в Союзе: во-первых, разведенные с деньгами, а во-вторых, не имеющие никакого отношения к измерению писательского таланта (они и сейчас-то не имеют, но некоторые об этом предпочитают забывать). Так вот, в таких условиях мне интересно представлять гипотетического книгопродавца (функционера в отделении альтернативно-исторического "СП"), который закрывает рукопись, ставит пухлые ручки домиком перед собой на зеленосуконном столе и говорит: "Ну, что ж. Издадим. А скажите, дорогой мой, какой нам сделать тираж? Вот как назовете, так и будет. Хотите - будут лежать в каждом сельпо, рядом с решениями апрельского пленума. Хотите - наоборот, станут их доставать, ссужать и перепечатывать".

И смотрит, с интересом.

(no subject)

Набрел на полке на глянцевых, подклеенных-переклеенных, в мягкой обложке АБС, вывезенных с собой еще ("Миллиард лет" - "Пикник" - "ТББ"); уже не помню, как достались, но не из последних была удача, раннеинститутские годы, остальное-то почти все приходилось ныкать на день-ночь "на почитать"; и стояли эти книжицы потом в обменниках (те, что сохранились; рассыпались на страницы при первом открытии) как бы не на четвертой даже полке. Но не в этом дело; увидел, что тираж - 100 тысяч. То есть, сейчас это заоблачный бестселлер; посмотрел на постсоветского Пелевина: в "черном" "Вагриусе" - по 10 тысяч, красно-бело-синее "Поколение" (долгожданное, заранее расхваленное) - 35.

Но дело даже и не в этом, а задумался о тиражах в том виде, в котором они существовали в Союзе: во-первых, разведенные с деньгами, а во-вторых, не имеющие никакого отношения к измерению писательского таланта (они и сейчас-то не имеют, но некоторые об этом предпочитают забывать). Так вот, в таких условиях мне интересно представлять гипотетического книгопродавца (функционера в отделении альтернативно-исторического "СП"), который закрывает рукопись, ставит пухлые ручки домиком перед собой на зеленосуконном столе и говорит: "Ну, что ж. Издадим. А скажите, дорогой мой, какой нам сделать тираж? Вот как назовете, так и будет. Хотите - будут лежать в каждом сельпо, рядом с решениями апрельского пленума. Хотите - наоборот, станут их доставать, ссужать и перепечатывать".

И смотрит, с интересом.