this is my Goya costume

Точно так же, как Голсуорси выдумал для своей семейки не совсем параллельную, но и не полностью совпадающую с реальной топографию Лондона, он изобрел и коллекционера картин, безукоризненного ценителя в вопросах истинной цены и стоимости.

"He noted the subjects of the pictures, the names of the painters, made a calculation of their values, but without the satisfaction he usually derived from this inward appraisement, and walked on."
"Он отметил предметы картин, фамилии художников, произвел оценку их стоимости, хотя и без того удовольствия, которое получал обычно от подобных тайных подсчетов, и проследовал дальше."

Подробность, с которой описана коллекция Сомса, уменьшается, чем дальше мы движемся по времени внутри Саги, по очень простой причине: первая книга первой трилогии написана в 1906 году, и при этом описывает события двадцатилетней давности; к моменту встречи Джона и Флер под абстракционистской Юноной разрыв сокращается практически до нуля ("To Let" издана в 1921, а действие ее начинается в мае 1920). Сам Голсуорси если и был ценителем изобразительного искусства, то лишь весьма поверхностным; его вкусы могли бы служить основой для инстинктов молодого Джолиона (который "только любил, но ничего не создал"), но никак не для безошибочного (а этот факт подчеркивается постоянно), цепкого, бесстрастного, последовательного подхода Сомса, и единственным способом воспроизвести эффект последнего было вооружиться умом возможно большей заднести.

Естественно, что на самом деле картин, упомянутых в книге, не существует (кроме одной); более того, не все из тех, которые наиболее похожи на свои описания, находятся в Национальной Галерее (куда, по косвенному упоминанию в последней книге "Конца главы", попала некоторая часть коллекции), но я постарался все же держаться поближе к Острову.

Итак, в самом начале Сомс "...had a little-room in No. 62, Montpellier Square, full of canvases, stacked against the wall, which he had no room to hang."
"...держал в доме 62 по Монпелье-Сквер чуланчик, заполненный полотнами - которые он ставил штабелем у стены, потому что места развесить их у него не было."
Парой фраз ниже Голсуорси дает очень определенную характеристику этих картин - "They were nearly all landscapes with figures in the foreground".
"Почти все они представляли собой пейзажи с фигурами людей на переднем плане".
Выиграв дело против Босинни, Сомс отправляется не домой (где его ждет записка от Айрин), а на Бэйсуотер, где развлекает тетушек рассказами о паре картин одного художника, по фамилии Коро, на которые он положил глаз.
( Read more... )

В той же главе упоминается, что он также недавно "открыл для себя" барбизонскую школу. Подробности этого открытия можно найти во втором томе, тринадцатью годами позже, где коллекция уже обильно ими расцвечена. Он демонстрирует ее Аннет и будущей теще, мадам Лямотт:
"They passed his last Mauve, that remarkable study of a 'Hay-cart going Home,' as if it were a lithograph..."
"Мимо его последнего Мауве, превосходного этюда "Повозка косца возвращается к дому", они прошли, словно это была какая-то литография..."
( Read more... )

"He waited almost with awe to see how they would view the jewel of his collection—an Israels whose price he had watched ascending till he was now almost certain it had reached top value, and would be better on the market again..."
"Почти с благоговением ожидал он, как они отнесутся к жемчужине его коллекции - Израэльсу, за ростом цен на которого он внимательно наблюдал, и был почти уверен, что сейчас картина находилась на вершине стоимости, и должна быть вскорости выдвинута на рынок..."
( Read more... )

"At the end of the gallery was a Meissonier of which he was rather ashamed—Meissonier was so steadily going down..."
"В самом конце галереи висело полотно Мейсонье, которого он слегка стыдился - Мейсонье все падал и падал в цене..."
( Read more... )

Следующий подобный разбор картин - уже в последней, третьей книге, еще через 20 лет; на этот раз Сомс ведет экскурсию, состоящую из будущего зятя, баронета Монта, и к этому моменту Голсуорси признает, наконец, что "Soames had not spent thirty-eight years over his one hobby without knowing something more about pictures than their market values".
"Проведя за этим единственным своим увлечением 38 лет, Сомс не мог не приобрести о живописи больше знания, чем просто рыночная стоимость картин"..
Восхитившись знакомым уже нам Мауве, Майкл "did not hesitate to say of... James Maris: "Didn't he just paint and paper 'em!""
"не замедлил отозваться о Якобе Марисе: "Вот уж кто их всех за пояс заткнул!""
( Read more... )

"...the young man had whistled before a Whistler, with the words: "D'you think he ever really saw a naked woman, sir?""
"...молодой человек присвистнул перед Уистлером, добавив: "Что-то мне не кажется, что он в жизни видал голых женщин, сэр""
( Read more... )

Это все были предположения. Одна картина описана достаточно подробно: "ugly great thing", "South Sea girl with nothing on" ("огромная уродина", "раздетая девчонка из южных морей"), злосчастный Гоген, который так и не достался мсье Профону, и по поводу которого Уинифред почти дословно повторила слова Монта: "Women aren't made like that even if they are black."
Женщины так не устроены, даже черные.
( Read more... )

И, разумеется, копия Гойи, его девочка, которая в результате и убила его, в этом двойном воплощении - сначала живая, бросившая окурок в корзину для бумаг, а потом нарисованная, из-под которой он вытолкнул живую, приняв удар на себя.
( Read more... )

В первый раз, когда я оказался в Национальной Галерее в Вашингтоне, там проходила выставка Гойи из коллекции Прадо. Я об этом заранее не знал. И простоял перед этой картиной минут двадцать.

this is my Goya costume

Точно так же, как Голсуорси выдумал для своей семейки не совсем параллельную, но и не полностью совпадающую с реальной топографию Лондона, он изобрел и коллекционера картин, безукоризненного ценителя в вопросах истинной цены и стоимости.

"He noted the subjects of the pictures, the names of the painters, made a calculation of their values, but without the satisfaction he usually derived from this inward appraisement, and walked on."
"Он отметил предметы картин, фамилии художников, произвел оценку их стоимости, хотя и без того удовольствия, которое получал обычно от подобных тайных подсчетов, и проследовал дальше."

Подробность, с которой описана коллекция Сомса, уменьшается, чем дальше мы движемся по времени внутри Саги, по очень простой причине: первая книга первой трилогии написана в 1906 году, и при этом описывает события двадцатилетней давности; к моменту встречи Джона и Флер под абстракционистской Юноной разрыв сокращается практически до нуля ("To Let" издана в 1921, а действие ее начинается в мае 1920). Сам Голсуорси если и был ценителем изобразительного искусства, то лишь весьма поверхностным; его вкусы могли бы служить основой для инстинктов молодого Джолиона (который "только любил, но ничего не создал"), но никак не для безошибочного (а этот факт подчеркивается постоянно), цепкого, бесстрастного, последовательного подхода Сомса, и единственным способом воспроизвести эффект последнего было вооружиться умом возможно большей заднести.

Естественно, что на самом деле картин, упомянутых в книге, не существует (кроме одной); более того, не все из тех, которые наиболее похожи на свои описания, находятся в Национальной Галерее (куда, по косвенному упоминанию в последней книге "Конца главы", попала некоторая часть коллекции), но я постарался все же держаться поближе к Острову.

Итак, в самом начале Сомс "...had a little-room in No. 62, Montpellier Square, full of canvases, stacked against the wall, which he had no room to hang."
"...держал в доме 62 по Монпелье-Сквер чуланчик, заполненный полотнами - которые он ставил штабелем у стены, потому что места развесить их у него не было."
Парой фраз ниже Голсуорси дает очень определенную характеристику этих картин - "They were nearly all landscapes with figures in the foreground".
"Почти все они представляли собой пейзажи с фигурами людей на переднем плане".
Выиграв дело против Босинни, Сомс отправляется не домой (где его ждет записка от Айрин), а на Бэйсуотер, где развлекает тетушек рассказами о паре картин одного художника, по фамилии Коро, на которые он положил глаз.
( Read more... )

В той же главе упоминается, что он также недавно "открыл для себя" барбизонскую школу. Подробности этого открытия можно найти во втором томе, тринадцатью годами позже, где коллекция уже обильно ими расцвечена. Он демонстрирует ее Аннет и будущей теще, мадам Лямотт:
"They passed his last Mauve, that remarkable study of a 'Hay-cart going Home,' as if it were a lithograph..."
"Мимо его последнего Мауве, превосходного этюда "Повозка косца возвращается к дому", они прошли, словно это была какая-то литография..."
( Read more... )

"He waited almost with awe to see how they would view the jewel of his collection—an Israels whose price he had watched ascending till he was now almost certain it had reached top value, and would be better on the market again..."
"Почти с благоговением ожидал он, как они отнесутся к жемчужине его коллекции - Израэльсу, за ростом цен на которого он внимательно наблюдал, и был почти уверен, что сейчас картина находилась на вершине стоимости, и должна быть вскорости выдвинута на рынок..."
( Read more... )

"At the end of the gallery was a Meissonier of which he was rather ashamed—Meissonier was so steadily going down..."
"В самом конце галереи висело полотно Мейсонье, которого он слегка стыдился - Мейсонье все падал и падал в цене..."
( Read more... )

Следующий подобный разбор картин - уже в последней, третьей книге, еще через 20 лет; на этот раз Сомс ведет экскурсию, состоящую из будущего зятя, баронета Монта, и к этому моменту Голсуорси признает, наконец, что "Soames had not spent thirty-eight years over his one hobby without knowing something more about pictures than their market values".
"Проведя за этим единственным своим увлечением 38 лет, Сомс не мог не приобрести о живописи больше знания, чем просто рыночная стоимость картин"..
Восхитившись знакомым уже нам Мауве, Майкл "did not hesitate to say of... James Maris: "Didn't he just paint and paper 'em!""
"не замедлил отозваться о Якобе Марисе: "Вот уж кто их всех за пояс заткнул!""
( Read more... )

"...the young man had whistled before a Whistler, with the words: "D'you think he ever really saw a naked woman, sir?""
"...молодой человек присвистнул перед Уистлером, добавив: "Что-то мне не кажется, что он в жизни видал голых женщин, сэр""
( Read more... )

Это все были предположения. Одна картина описана достаточно подробно: "ugly great thing", "South Sea girl with nothing on" ("огромная уродина", "раздетая девчонка из южных морей"), злосчастный Гоген, который так и не достался мсье Профону, и по поводу которого Уинифред почти дословно повторила слова Монта: "Women aren't made like that even if they are black."
Женщины так не устроены, даже черные.
( Read more... )

И, разумеется, копия Гойи, его девочка, которая в результате и убила его, в этом двойном воплощении - сначала живая, бросившая окурок в корзину для бумаг, а потом нарисованная, из-под которой он вытолкнул живую, приняв удар на себя.
( Read more... )

В первый раз, когда я оказался в Национальной Галерее в Вашингтоне, там проходила выставка Гойи из коллекции Прадо. Я об этом заранее не знал. И простоял перед этой картиной минут двадцать.