Из Веры mantrabox Полозковой, к ее выступлению в Лондоне.

эду боякову	to E. Boyakov
где пески текут вдоль пляжа, лёгкие, как наши сны, там закат лежит, как пряжа у волны.	dreams and sands in constant motion, flowing lightly by my bed, sunset floating in the ocean thread by thread.
ночь, когда я уезжаю, розовая изнутри. ты смеёшься как южане. как цари.	time for me to find the road. night extends its amber wing. yours is laugh that seems bestowed by a king.
так, чтобы глаза не меркли наблюдать и ликовать. так, что ни тоске, ни смерти не бывать.	bringing news of joy tomorrow brighter, greater than before. there is neither death nor sorrow evermore.

Из Веры mantrabox Полозковой, к ее выступлению в Лондоне.

за моей кромешной, титановой, ледяной обидой на мир происходили монастыри и скалы, тонкий хлопок и кашемир, водопады с радугой в мелких брызгах, и вкус бирьяни, и в лепёшке теста горячий сыр	while I languished behind my forced, reinforced, flash-frozen grudge at this world it went on existing in cloisters and cliffs, in fine cotton and satin and gold in the finest sprays of the waterfalls, in the taste of biryani and in melted cheese on a roti too hot to hold
белое, как таджмахальский мрамор, и чёрное, как каджал, месяц как заточенная монета, что режет бархат со звёздами, кошачий коготь или кинжал, сумерки, напоенные улуном, земля, трепещущая от зноя, везде, куда бы ни приезжал	white as the marbles of Taj Mahal and black as a smear of kohl, stars on a darkened velvet, moon like a sharpened penny, a blade, a talon ripping a hole a twilight steeped in oolong over earth in a sweltering shiver, wherever I wander, from pole to pole
запах тёртой кожи, прохлада кёрда, слюда и медь, отзвук дальнего пения, невозвратимый впредь, и мои насмешливые сокамерники и братья, уже начинающие стареть	copper and mica, smell of the well-worn leather, smoothness of curd in the churn, an echo of song in the distance, the one which will never return, and you, my irreverent cellmates, my brothers, already starting to age and ready to burn
как я умудрялась глядеть сквозь это и продолжать сидеть взаперти, вместо того, чтобы просто выбраться и уйти и стать только тем, что ветер исследует как преграду, лёгкими ладонями, по пути	how could I manage to look through all this and remain cooped up inside, instead of busting out and catching a ride instead of becoming a point for the wind to stumble, then probe and caress without breaking a stride
сколько нужно труда, аскезы, чтобы опять понимать язык отраженья, касанья, папайи, пепла и бирюзы - мира свежезаваренного, как наутро после долгой болезни, стихотворенья или грозы	can you imagine the toil, the penance, the fight to distinguish the tone of a reflection, a touch, a fruit, a tree, a stone - a freshly squeezed universe in the morning after an illness, a storm, a poem to call your own.