Вот и я познал (вернее, вспомнил - после более чем 10-летнего перерыва) радости зимней гибернации.
Не могу точно сказать, сколько времени меня не было (дни путаются - 2 дня? 3? кажется, больше), но это совершенно реально - не было. Накрыло, по очереди с отступом (абзацем?), всех четверых. Старший из детей в самую плохую ночь встал, подошел к книжному шкафу, что-то ему сказал, потом встал на четвереньки и пополз обратно в постель (смущенно признавался потом - удивительно, что помнил, о чем речь, - что шкаф ему отвечал, но вдруг упал и постепенно начал куда-то уходить); младший (следующей ночью) просто не спал, пролежал с открытыми глазами и в сознании (удивительно, кстати, как по-разному держат люди температуру - он, один из нас всех, и за 40 будет днем радостным и восприимчивым). Я пытался удерживать связь с окружающим миром, но связь эта представлена была в виде постоянно висящей перед глазами схемы мироздания, от которой никуда не денешься: это же естественно, вселенная тем и отличается, что содержит в себе всё, и то, что происходило вокруг - звуки, светлеющая и опадающая полутьма по ту сторону от закрытых век - вкладывалось в схему, становилось ее частью, определялось ею и определяло ее. Выглядело же объяснение всего сущего как редко набросанные на столик с матовой стеклянной поверхностью петли суровой черной нитки, в фигурах, которые она образовывала, не было никакого порядка, но содержалась внутренняя симметрия (кажется, это зовут апофенией). На поверхности меня удерживал только знакомый запах от раскрытого ворота юкаты - вылинявшее увлажняющее масло после купания.
Не могу точно сказать, сколько времени меня не было (дни путаются - 2 дня? 3? кажется, больше), но это совершенно реально - не было. Накрыло, по очереди с отступом (абзацем?), всех четверых. Старший из детей в самую плохую ночь встал, подошел к книжному шкафу, что-то ему сказал, потом встал на четвереньки и пополз обратно в постель (смущенно признавался потом - удивительно, что помнил, о чем речь, - что шкаф ему отвечал, но вдруг упал и постепенно начал куда-то уходить); младший (следующей ночью) просто не спал, пролежал с открытыми глазами и в сознании (удивительно, кстати, как по-разному держат люди температуру - он, один из нас всех, и за 40 будет днем радостным и восприимчивым). Я пытался удерживать связь с окружающим миром, но связь эта представлена была в виде постоянно висящей перед глазами схемы мироздания, от которой никуда не денешься: это же естественно, вселенная тем и отличается, что содержит в себе всё, и то, что происходило вокруг - звуки, светлеющая и опадающая полутьма по ту сторону от закрытых век - вкладывалось в схему, становилось ее частью, определялось ею и определяло ее. Выглядело же объяснение всего сущего как редко набросанные на столик с матовой стеклянной поверхностью петли суровой черной нитки, в фигурах, которые она образовывала, не было никакого порядка, но содержалась внутренняя симметрия (кажется, это зовут апофенией). На поверхности меня удерживал только знакомый запах от раскрытого ворота юкаты - вылинявшее увлажняющее масло после купания.