(no subject)

Дерево у канавы уронило листву за ночь. Вздохнуло и опало, полностью. Лежит ковром; листья еще почти совсем зеленые, но с желтизной - не пятнами, а пропитаны, проглядывает сквозь, как кожура яблока.

Бубличная забита веселым, но не шумным почему-то народом, очередь молчит, спортивно-подтянутые дамы по кривым тропинкам между столами изображают показ прошлогодней хай-фэшн в области жилеток, как простеганных, так и флисовых. В углу греет руки о кофейный стаканчик женщина в роскошном белом пончо. Близняшки - девочка и мальчик - в двойной каталке мусолят обрывки мякиша, которые им, как лебедям в парке, старательно крошит мама, с волосами того самого оттенка, неприметного до тех пор, пока глядишь прямо, но отблескивающего рыжиной, если краем глаза; встряхиваешься - где? нет, в упор не поймаешь, хитрый какой, учись глядеть по обочинам оче-видного. Родители напротив друг друга, дети сбоку; девочка, конечно, со стороны отца. Сверху видно только разноцветные макушки.

(no subject)

Дерево у канавы уронило листву за ночь. Вздохнуло и опало, полностью. Лежит ковром; листья еще почти совсем зеленые, но с желтизной - не пятнами, а пропитаны, проглядывает сквозь, как кожура яблока.

Бубличная забита веселым, но не шумным почему-то народом, очередь молчит, спортивно-подтянутые дамы по кривым тропинкам между столами изображают показ прошлогодней хай-фэшн в области жилеток, как простеганных, так и флисовых. В углу греет руки о кофейный стаканчик женщина в роскошном белом пончо. Близняшки - девочка и мальчик - в двойной каталке мусолят обрывки мякиша, которые им, как лебедям в парке, старательно крошит мама, с волосами того самого оттенка, неприметного до тех пор, пока глядишь прямо, но отблескивающего рыжиной, если краем глаза; встряхиваешься - где? нет, в упор не поймаешь, хитрый какой, учись глядеть по обочинам оче-видного. Родители напротив друг друга, дети сбоку; девочка, конечно, со стороны отца. Сверху видно только разноцветные макушки.